НАЗАД  
 

Это всего лишь черновики, так что не слишком обращайте внимание на разного рода неточности - уделите все свое внимание идее.

Питер Линкс.

Со зверем заодно,

Или краткая история жизни оборотня - рыси.

Черновик.


Вступление

Рысь

Я стал оборотнем очень давно, и сейчас копаясь в своей памяти, вспоминаю "дела давно минувших дней". Из коротких отрывков фраз, полу размытых картинок которые всплывают в моей памяти, я пытаюсь, ничего не домысливая, воссоздать полную картину моих жизней. Да именно жизней, а как иначе сказать, я ведь прожил не одну жизнь в этом мире. Начав писать, я решил выкладывать свои рассказы не по их реальному времени, а в порядке их вспоминания, так что, читая это произведение, ничему не удивляйтесь.

Итак, начнем.

Реинкорнация первая. Рождение.

В те далекие времена некоторые считали это проклятием, иные - даром. Кто-то пытался покончить с собой, кто-то - убивал других, первые, в конце концов, достигали желаемого, вторых - убивали из мести. Я же принял это совершенно спокойно. Я был готов к этому, а если сказать точнее меня к этому подготовили. Случилось это в году так ... ну, в общем, давно это было я и сам не помню когда.

Однажды мне навсегда пришлось уйти из дома. Что меня на это подвигло, не знаю, может, год был неурожайным, и родители не могли прокормить меня и моего младшего брата, а может еще что-нибудь, но вот я простой крестьянский сын, простившись с родителями, отправился скитаться по свету.

Три месяца я бродил по дорогам, питался тем, что находил в лесу и мелкой живностью, которую мне удавалось поймать, спал в лесу, боялся диких зверей и еще больше - разбойников. За это время я побывал во многих городах и поселениях, видел множество разных людей, но не в одном из этих мест мне не захотелось остаться навсегда. В одних мор убивал одного за другим сотни людей, в других - деспотичные правители выстраивали очередь у плахи. Но один маленький городок, в который мне случайно довелось забрести, мне понравился, а вернее даже не сам городок, а одна из его жительниц.

Придя, в соседнюю с городом деревню поздним вечером, я постучался на ночлег в большой, по деревенским меркам, дом, мне открыла прелестная девушка, в которую я тут же влюбился. Девушку звали Лина, это имя звучало у меня в голове, будто песня ангелов небесных. Утром мне не захотелось покидать это прелестное существо, и я остался в городе. На следующую ночь я опять пришел к Лине, и, приходя так каждую ночь, вскоре совсем поселился у нее дома. Вечерами, когда нам нечего было делать, мы мило беседовали и развлекались. Однажды я спросил ее, почему она живет в таком большом доме одна, и она, не сдерживая слез, рассказала, что ее родители умерли от болезни, когда она была еще совсем маленькой. Лина была сиротой, и я очень удивился тому, как такая хрупкая девушка управляется с таким большим хозяйством одна, ведь она была не замужем. Я искренне сочувствовал ей, и спустя два или три месяца после нашего первого ммм... знакомства я предложил ей стать моей законной женой. Она, изобразив, на мгновение раздумье на своем милом личике, согласилась.

Так из бродяги я снова стал крестьянином. Я работал на поле, а иногда, когда нам не хватало денег, за небольшую плату помогал деревенскому лекарю собирать в лесу травы. Лина, как могла, управлялась с домом и скотным двором. Местный правитель был не особо жаден, и налоги были не слишком высоки, продавая излишки урожая на деревенском рынке нам, удалось поднакопить деньжат и обзавестись некоторым скарбом. Вскоре у нас родился сын.

Мы с Линой прожили три счастливых года, а потом все полетело к чертям. Сын барона устроил засаду из нанятых им головорезов и убил отца, заняв его трон. Всех недовольных отправили на плаху, а крестьян принадлежавших старому барону сгоняли на работы где они сотнями умирали от голода и болезней. Нас беда тоже не обошла стороной. Вассалы короля налетели на нас как стая ворон, прямо посреди ночи и устроили обыск. Найдя в доме травы, которые я собирал для местного лекаря, они обвинили мою жену в колдовстве, и тут же на моих глазах, без разбирательства и суда вместе с моим малолетним ребенком сожгли на костре. Затем, жестоко избив, они заперли меня в моем собственном доме и подожгли, кинув на крышу факелы. Я знал, что предусмотрительные родители девушки на всякий случай прорыли ход, ведущий из кладовки наружу. Снаружи выход был накрыт большой, наполовину врытой в землю бочкой и ни один человек, в жизни бы не догадался, что таким путем можно выйти из дома. Видя, что пламя скоро достанет меня, я пробрался в кладовку и, выбросив все лежащие там вещи, нашел ход. Добравшись до бочки, я через пробитые в стенках дырочки огляделся вокруг. Убедившись, что мне ничего не угрожает, я вышиб дно и, выбравшись наружу, убежал.

У меня не было ничего кроме одежды, все мое имущество сгорело вместе с моим счастьем. И на этот раз мне помогла только моя предусмотрительность. О том, чтобы вернулась моя прежняя жизнь не могло быть и речи - моя Лина сгорела на костре вместе с ребенком, которого я так любил... Зато я мог получить кое-какие веши, которые припрятал на "черный день". А это могло дать мне шанс выжить и отомстить. Обойдя окрестные леса, я нашел тайники, в которых были деньги, и какое никакое, но все-таки оружие. Рассовав деньги по укромным местам своей котомки и заткнув за пояс ножи, я, дождавшись ночи, убежал из города. Я решил не торопиться мстить ведь я был ранен, выбираясь из горящего дома, мне здорово досталось. Огонь не оставил не одного живого места на моем теле. - Месть не бывает запоздалой! - подумал я, и, решив так, побежал прочь от этого проклятого богом места.

Я бежал очень долго, бежал, не разбирая дороги, я бежал трое суток, земля жгла мне пятки, земля на которой я потерял свою любовь, свое дитя и в итоге - самого себя. На четвертый день я устал, ноги перестали слушаться меня. Упав на траву, я крепко заснул. Утром проснувшись, и, оглядевшись вокруг, я понял, что не знаю, где нахожусь. Я не имел ни малейшего понятия, куда мне идти дальше и страх сковал мое сердце. Теперь после почти четырех лет счастливой жизни неудачи преследовали меня одна за другой. Из семейного человека я снова превратился в одинокого бродягу: - По крайней мере, - стараясь успокоить себя, думал я, - меня не сожгли, как жену и ребенка, меня не сожрали в лесу дикие звери, я по-прежнему жив и полон сил, я способен начать новую жизнь. И способен отомстить.

Приведя наспех в порядок одежду, и смыв с себя в соседнем ручье сажу, я стал искать, чего бы мне поесть, но, обойдя в поисках еды немалую часть леса, так ничего и не нашел, ни кустика ягод, ни грибов, ни одной твари, которую я мог бы оглушить камнем или поймать руками. Лес был пуст. Я не привык сидеть на месте столько времени и, решив, что по дороге что-нибудь съестное мне наверняка попадется, наметив направление, пошел вперед. Тело болело от побоев и ожогов, и мне было очень тяжело идти. В желудке ныло, будто сотня чертей устроили там адские пляски, это голод давал о себе знать.

Пройдя две или три мили, я вдруг услышал голос, голос человека. - А вдруг разбойники? - подумал я, и, остановившись, не зная, что мне делать дальше стал прислушиваться. - Голос один! Значит и человек - один - продолжал я свои размышления. Постояв и подумав пару минут, я решил не упускать ни малейшей возможности выбраться из этого леса, и все-таки решился.

Начав, осторожно, стараясь не шуметь, подкрадываться, скоро я приблизился к голосу настолько, что стал различать слова. Человек говорил что-то на незнакомом языке, а вернее не говорил, а торжественно вещал, выговаривая каждое слово с такой тщательностью, как будто от этого зависела судьба всего мира. Иногда он запинался, и грязная ругань сыпалась с его уст нескончаемым потоком. Это было единственное, что я понимал из его речей. Успокоившись и кончив ругаться, человек начинал трудную руладу с начала.

Пройдя еще несколько шагов, я его увидел: посреди большой поляны стоял человек в длинном черном балахоне, и размахивал каким-то отвратительным на вид предметом, - Колдун! Заберите меня черти, это - колдун!!! Я с детства боялся колдунов, множество страшных историй рассказанных матерью привили мне страх перед этими людьми. Я ожидал наткнуться на разбойников, но уж никак не на колдуна. Разбойников можно было понять: они ограбили бы меня, а затем убили, но колдун... Что мог бы сделать со мной колдун, мне страшно было даже подумать! От страха я затрясся всем телом и, не удержавшись на скользкой кочке с шумом, свалился на землю. Человек в балахоне обернулся и, положив на пень свои причиндалы, произнес: - Приветствую тебя путник! Меня зовут Ингус. Не бойся меня, я ничего плохого тебе не сделаю. Я поборов страх поклонился и, вежливо поздоровавшись, представился. Он подошел и, подняв меня на ноги, сказал: - Ты, наверное, голоден? Пойдем в дом, я тебя накормлю, а ты расскажешь мне, что в мире твориться. Не часто мне доводиться разговаривать с обычными людьми. Я, совсем ошалев от такого развития событий, послушно пошел за ним следом.

Шли мы недолго, и скоро я увидел землянку, возле которой на цепи сидел огромного размера пес, - Не бойся - пока ты со мной Цербер тебя не тронет - сказал колдун и вошел внутрь, я последовал за ним.

Меня сытно накормили и, как обещали, ничего плохого не сделали. Колдун расспрашивал меня о том, что я видел в пути, как попал сюда и почему весь в ожогах, а я честно все ему рассказывал. После обеда он велел меня раздеться, и, натерев мое тело какой-то вонючей мазью, начал выделывать пассы руками у меня над спиной. Мне стало намного легче и ожоги вроде перестали болеть. Кончив лечение, колдун предложил выпить с ним эля, я, конечно же, согласился. Неторопливо попивая эль и разговаривая, мы просидели до вечера.

Вечером, уложив меня на мягкую подстилку из какой-то душистой травы, он ничего, не объясняя, дал мне небольшой, синий камушек и попросил подержать его в руке. Взяв камень, я почувствовал в ладони несильное жжение, которое затем плавно перетекло в приятное тепло. Когда Ингус взял из моей руки камень тот засветился неярким синим светом. Полюбовавшись сиянием, колдун зажал его в руке, и, приложив ко лбу начал бормотать какие-то заклинания. - Я верю тебе, и отпущу с миром, - сказал он, выйдя из транса, - многие пытались лгать мне, ты же сказал истинную правду. А сейчас ложись, тебе надо хорошенько выспаться, - продолжал он, укрывая меня теплой шкурой, - с завтрашнего дня твоя жизнь изменится.

Проснувшись утром, я неожиданно для себя понял, что лежу не в теплой постели дома у колдуна, а под деревом в лесу. Мой разум отказывался понимать, как я попал сюда, смутные воспоминания о вчерашнем дне воспринимались как сон. После длительных раздумий я сошелся на мнении что колдун, заботясь о своей безопасности, чем-то опоил меня, и затем принес сюда. Я встал и, оглядевшись вокруг, сразу заметил, на дереве, указатель, вырезанный ножом в коре. Поняв, что колдун указывает мне путь, я пошел в этом направлении, и вскоре вышел к городским воротам. Стража, подозрительно осмотрев меня, открыла ворота и пропустила внутрь. - Неплохо было бы пожрать и выпить. - Подумал я, и, войдя в город, сразу же пошел искать таверну. Местные жители сторонились меня и не хотели говорить, видимо я был сильно похож на бродягу из тех, кто шляется по городам выпрашивая милостыню. Мне долго пришлось искать таверну, и успел сильно проголодаться, зато, когда нашел, я заказал, у ошалевшего хозяина такое количество еды и эля, что тут же нашлись люди желающие стать моими самыми близкими друзьями. Пришлось мне их всех угостить, ведь иначе... да вы и сами, наверно, догадались, что было бы, если бы я отказался. Утешало одно - из застольных разговоров я узнал об этом месте столько, сколько не узнаешь и за десять лет жизни. Так, потребляя одно за другим, принесенные хозяином блюда, и заливая в себя реки пьянящего тело и разум напитка, я просидел в таверне весь день и оставил там добрую половину своих денег. Напившись и наевшись, я захотел весело провести ночь, после долгих торгов и пререканий хозяин дал мне комнату, и привел девчонку с довольно симпатичной мордашкой. Пьяный и обожравшийся я был не в силах заниматься этим делом долго и быстро выдохся, так что остаток ночи мы провели, сидя на грязной, полной клопов постели, за разговорами. Девчонка расспрашивала меня так, как инквизитор допрашивает еретика, особенно много интереса она проявляла, когда зашла речь о том, куда я двинусь дальше, я же во хмелю со спокойствием разбалтывал ей свои планы. Узнав, что я ищу спокойное местечко, где можно надолго обосноваться, и что утром я отправлюсь в один из близлежащих городков, она очень удивилась, моему намерению идти по торговой дороге. Она со страстью начала убеждать меня, что эта дорога длинна и опасна, что есть тайная тропа, по которой ходят только крестьяне из соседних деревень. Я как последний дурак верил ей, и как потом выяснилось - напрасно.

Утром, расплатившись с девчонкой и купив с собой в дорогу съестного, я пошел по указанной тропе. Тропа и вправду была довольно тихой, лишь изредка мне встречались люди. В основном нагруженные мешками крестьяне идущие с женами и детьми в соседнюю деревню.

Уже начинало смеркаться, а города не было видно и в помине. - Видать эта стерва обманула меня, - думал я, - она могла быть запросто связана с разбойничьими шайками, которые только и ищут, кого бы ограбить, а я как последний осел разболтал ей все. И вот теперь мне придется ночевать в лесу.

Я отошел подальше от дороги, и что бы потом выйти назад отмечал путь, заламывая на деревьях ветки. Найдя удобное местечко под двумя елями, растущими рядом, я разложил свои пожитки и приготовился ко сну. Скоро сон сморил меня. Спал я всегда очень чутко и просыпался от малейшего звука, вот и в этот раз я проснулся от еле слышного шороха в кустах. Подняв голову, я увидел, как огромная полная луна медленно плывет над тишиной леса. Вдалеке приглушенно завыл волк, на соседнем дереве ему вторила какая-то ночная птица. Мне стало страшно и страх, как вода, наполняющая кувшин, стал вливаться в меня тонкой струйкой, а в моей голове стали рождаться самые жуткие видения. Мне казалось, что за моей спиной кто-то шевелиться, шепчется и смеется, каждая тень казалась страшным чудищем, готовым набросится, и разорвать меня на части. Каждый шорох в моем разгоряченном мозгу обретал объем, и новый смысл, каждое дерево оживало и надвигалось, желая раздавить мое хрупкое тело. Страх, набирая силу, делал все звуки еще отчетливее, мне казалось, что я схожу с ума. Вскоре я услышал, как в соседних кустах кто-то смеется, вдруг, быстро набирая силу, смех сменился такими неописуемыми звуками, сравнить которые можно было лишь с песнями объясняющихся в любви котов. Я сидел на траве не в силах даже подняться, не говоря уже о том, чтобы бежать! - "Ага, а вот и он!!!" - раздалось вдруг за моей спиной и я, собрав всю свою храбрость в кулак, обернулся - из кустов на меня смотрели четыре пары горящих глаз. Я решил, что уже умер, как вдруг из-за деревьев вышел Ингус в своем балахоне и с посохом в руках, присмотревшись получше, я увидел за его спиной четырех тварей, среди которых были три рыси и та самая собака, которую колдун называл Цербером. Как я был наивен, когда думал, что колдун пришел ко мне на помощь. Как я ошибался! Страх сменился истерическим хохотом, и, встав, я уже собирался подойти и поприветствовать его, но колдун, сделал мне знак рукой, чтобы я остановился и молча, указав посохом в мою сторону, произнес:

- Ты, потерявший все, что любил, и жаждущий мести больше чем жизни. Я дарю тебе то, что ты ищешь - я дарю тебе силу.- Кончив говорить, он отошел в сторону и рыси с рычанием набросились на меня. Что было дальше, я помню плохо, все было как в тумане, но мне показалось, что после того как твари на меня набросились, колдун сказал:

- С сегодняшней ночи и до скончания века быть тебе слугой луны. Да покарает полночь твоих врагов!

Затем я потерял сознание.

Едва придя в себя, я почувствовал, что на мне нет ни одного живого места: вся спина была изодрана когтями так, что еще немного и торчали бы кости, а левая рука разорвана. Мне показалось странным, что я не умер от обескровливания - крови подо мной было столько, сколько обычно бывает на бойне. С трудом, встав на ноги, я огляделся вокруг, и к своему изумлению увидел то, во что бы ни поверил никогда в жизни. Под небольшим кустом на куске ткани лежали аккуратно скрученные и пропитанные каким-то составом бинты. - Вот так дела, заботливый убийца мне попался , а это что-то новенькое, - подумал я, - такого мне раньше видеть не приходилось. Закончив осмотр местности и себя, я обратил внимание на еще одну странность: звери, если это были и вправду звери, не тронули горло, а это уже не в их привычках, какой нормальный зверь разодрал бы тело, и при этом не тронул бы горла, никакой. Пробуя так и эдак, я, терпя боль, умудрился кое-как забинтоваться. Боль была просто невыносимой, и я с трудом мог двигаться. Пытаясь перевязать раны, я сильно ослаб и, поняв, что идти я все равно не смогу, я решил просто выбраться на дорогу и ждать помощи. Следуя отметинам, я выполз на обочину и обессиленный свалился в канаву. Там я пролежал до самого утра, помощи не было. Очнувшись, я услышал скрип колес, и мимо меня проехала груженная сеном телега. Я собрался с силами, и позвал на помощь. Возничий услышал мой сдавленный крик и повозка остановилась. Из нее вылез человек, в котором я узнал "друга" из таверны. Подойдя ко мне, он спросил, что со мной случилось, а я лишь бы отвязаться я сказал ему, первое, что пришло мне в голову, - мол, звери дикие напали, я вот отбился и сбежал! От моего спасителя разило спиртным, так, что пока он взваливал меня на телегу я успел опьянеть, а раны горели от выдыхаемого им спирта. За "небольшое" поощрение, в размере почти всех денег оставшихся у меня в кошельке, он согласился подвезти меня до города, а я был рад тому, что больше он не о чем не спрашивал.

Ближе к вечеру мы приехали в город. Я и не знал, что он так далеко, и если бы эта стерва не наврала мне с три короба - наверно бы призадумался, перед тем как пускаться в такой далекий путь. Город сразу мне не понравился - слишком маленьким и грязным он казался, даже после всех виденных мною городов. На узеньких кривых улочках вповалку лежали пьяные, а нищих можно было встретить чуть ли не на каждом углу. На рыночной площади я к своему ужасу увидел прокаженных - они так и тянулись к прохожим, чтобы поделиться с ними своей болезнью. - И в этом месте мне придется остаться, и залечивать свои раны, - размышлял я, вылезая из повозки, - тут бы чего другого не подхватить и в живых остаться.

- Итак, - продолжал я свои умственные упражнения, - для начала мне нужно найти себе временное жилье на те деньги, которые мне, по доброте душевной, оставил мой "спаситель", а на такие деньги можно было поселиться разве что на кладбище, да и то ненадолго, через годик-два твою могилку разроют и, выкинув твои бренные останки, поселят там нового жильца.

Многие жители сдавали свои жилища, но как я понял в дальнейшем, такой вариант меня не устраивал, все они требовали за жилье сумму куда приличнее той, которой располагал я.

Поначалу за скромные деньги я поселился у одной вдовы живущей на отшибе. Она потеряла мужа отнюдь не на войне или в пьяной драке. Мне удалось узнать, что женушка отравила муженька ядовитыми грибами. В результате, ловко шантажируя стервозную старуху, я уговорил ее оставить меня в своем доме в качестве работника. Как говорится - и на старуху бывает проруха. Я прожил у нее до первого странного случая, который произошел спустя месяц после моего прибытия в город.

Раны мои уже зажили и как не странно не оставили на теле ни одного рубца, а я стал уже достаточно силен, чтобы бродить по окрестностям и расспрашивать людей о том, что происходит вокруг. За время своих скитаний я услыхал: будто в деревне, где мне доводилось проживать, появился страшный зверь, который бегает ночью по окрестностям и пожирает людей и скотину.

Слухам этим я, конечно же, не верил. Так продолжалось и дальше, пока однажды утром не увидел возле своего дома следы, следы лап крупного зверя, вот тут я по настоящему удивился и, решив осмотреть окрестности, обошел дом. На столбе, подпирающем крышу сарая, мне бросились в глаза отчетливые следы когтей, - лапа у него, наверное, с мою ладонь, - думал я, обходя раз за разом столб, - это какой же должен быть зверь, чтобы оставлять подобные следы. Я в смятении ходил вокруг дома и пытался понять происходящее. Так прошел день. Время было уже позднее и так и не найдя ответа я отправился спать.

Проснувшись утром, я заметил, что вдова ушла из дома и не вернулась. Это, конечно, меня смутило, но она частенько, никого не предупреждая, покидала дом на несколько дней. - Верно, по мужикам пошла. - Подумал я и занялся своими делами. Однако, даже спустя неделю она не вернулась. Поняв, что тут что-то нечисто, я осмотрел дом и двор. На заднем дворе я увидел бурые пятна застарелой крови. - Уж не зверь ли сожрал хозяйку? По местным законам этот дом теперь полностью принадлежал мне, но я не спешил занимать его. Наоборот, я сорвался с места и пошел искать другое жилье, сочтя этот дом проклятым.

Обойдя эту и все окрестные деревни, я заметил, что никто не хотел давать мне приют. Слухи распространились со скоростью верхового пожара, и благодаря им за мной закрепилась дурная слава. Все вокруг считали меня приносящим несчастье. Пришлось искать место подальше от людей, и строить себе дом в лесу. В одиночку строить было очень сложно - на подготовку места и строительство у меня ушло почти пол года. За это время со мной произошло два случая, которые я не мог объяснить. Первый произошел со мной, когда я только-только построил фундамент и стены. Спать в это время мне приходилось в недостроенном доме. На месте крыши пока что были две перекрещенные балки. На эти балки я для защиты от дождя настелил ветки и еловый лапник. Так вот, однажды, закончив работу, я как обычно лег спать на кучу сена, уложенную под навесом. Утром же каким-то невероятным образом я очутился наверху, на том самом настиле из веток, который защищал меня от непогоды. Большой щит, сколоченный из необструганых досок, и служивший мне дверью был на месте, а значит, выбраться наружу и забраться по притсавной лестнице я не мог. Изнутри это было тоже невозможно - ведь для этого я во сне должен был забраться более чем на трехметровую высоту - дом я строил отнюдь не низкий, не чета крестьянским хибарам. "Жить - так на всю катушку," - думал я, начиная строительство.

Не найдя никаких обьянений произошедшему, я плюнул и взялся за работу. Вскоре дом был уже почти достроен. Оставалось только навесить дверь и обзавестись какой-нибудь мебелью. Поставив двери и купив у кузнеца надежный засов, я прибил его на дверь. И вот однажды, закрываясь на ночь, я заметил на металле задвижки глубокие царапины, а при более внимательном осмотре двери, мне бросились в глаза четыре глубоких задира на древесине, которые напомнили мне следы когтей на столбе в доме вдовы. - А царапины-то изнутри, а значит, зверь пытался выйти из дома! Но как он попал внутрь? Кто кроме меня мог впустить его в дом? Да никто! А ведь я не даже не видел его!

Тяжеленькая задачка мне досталась, я едва не свернул себе мозги, пытаясь разрешить ее. И вот осенью, мне представился случай понять все, что со мной происходило за эти годы. Напившись в трактире, я поздно вечером возвращался домой и, естественно, заблудился. Два часа шлялся я по лесу, пытаясь найти дорогу к дому, наступила полночь, и огромная полная луна, выплыв из-за тучи, освещала лес.

Я остановился и, задрав голову, стал смотреть на это феерическое зрелище. И вдруг голова закружилась, почва под ногами поплыла, и я вырубился, а утром, как ни в чем небывало, проснулся на полу у себя дома.

Поднявшись с пола, я уселся на табурет и, подперев голову руками, снова стал размышлять. Голова, наотрез оказывалась соображать, мысли путались, и получившийся клубок, наверное, смогла бы распутать только моя покойная бабушка. Сидя так я незаметно для себя уснул, а, проснувшись, понял все. Фраза, услышанная мною год назад от колдуна, сквозь рык рвущих мое тело зверей, не давала мне покоя, и я таки вспомнил, что она означала. "Слуга Луны" - так в наших краях называли оборотней. Мать, когда я был маленьким, рассказывала мне множество историй о существах, таящихся в ночи. Все встало на свои места: полночь, полнолуние, зверь, убивающий по ночам... Все это делал я, а вернее моя звериная половина. Проклятый колдун сделал меня тем, кого бояться люди, идущие ночью по лесным дорогам, тем, кем вечерами пугают матери непослушных детей.

Осознание...Мне стало понятно, что Ингус прочел у меня в голове: он прочел неистребимую жажду мести, и он дал мне возможность мстить - мстить своим обидчикам, не боясь возмездия. Ведь ни одному человеку не придет в голову мстить лесному зверю.

Из того, что я знал об оборотнях, выходило следующее: ночью человек во мне засыпал, а зверь просыпался и выходил на охоту. - То есть когда я становлюсь зверем, - говорил себе я, стараясь быть последовательным - я не могу контролировать себя, а если это правда, тогда как я смогу свершить свою месть. Можно конечно написать зверю записочку, мол, иди и убей того, а затем этого, но боюсь, возникнет сложность, я и сам-то с трудом умел читать, а зверь навряд ли мог делать это лучше меня. Значит должен быть способ заставить зверя подчиниться. Должен быть, иначе колдун не сделал бы меня таким!

Я готов был идти хоть на край света и просить помощи хоть у самого дьявола лишь бы получить ответ на этот вопрос. И вот, заперев дом, и, взяв с собой самое необходимое, я отправился скитаться в поисках ответа.

Маленькие чахлые деревца, облепленные лишайником от корня и до самой верхушки...Начав свой путь, я и не предполагал, каким трудным он окажется. По глупости, решив срезать путь и, понадеявшись на звериные инстинкты, я свернул с дороги в лесную чащу. Ломиться через лес было нелегким делом, пару раз я залезал в такие дебри, что с трудом выбирался оттуда. Так я шел пока, ночь не окутала темнотой лесную чащу, и мне не пришлось остановиться на ночлег. Место мне попалось не сахар - мрачная сырая низина в пойме какой-то мелкой речушки. Маленькие чахлые деревца, облепленные лишайником от корня и до самой верхушки, которые казалось, вот-вот сломаются от этой непосильной тяжести, и длинные бороды зеленого мха свисающие с веток крупных деревьев, изредка попадавшихся в этом мире карликов, вот из чего состоял пейзаж места, в котором мне пришлось ночевать. Выбрав местечко посуше, я повесил торбу со своими пожитками на сук и, усевшись поудобней на облезшей шкуре, служившей мне постелью, стал дожидаться пробуждения зверя. Зверь обычно просыпался около полуночи, и лишь изредка - раньше. И вот наступившая полночь отдала меня во власть зверю, голова закружилась и, упав на шкуру, я отключился. Проснулся я на том же месте где и заснул, утром зверь как я понял, всегда возвращался на стоянку.

Встав и собрав пожитки мне захотелось узнать, что, зверь делал ночью и я дважды обошел, послужившую мне приютом низину. К своему разочарованию я не нашел ничего приметного кроме следов лап на раскисшей земле и содранной с деревьев коры. Плюнув, на эту пустую затею, я пошел своей дорогой.

В конце концов, выбравшись к людям, я стал очень осторожно относиться к месту ночевки, ведь кто знает, что может прийти зверю в голову с наступлением ночи. Я решил не совершать больше подобных вылазок и шел теперь только по проторенным тропинкам и дорогам, сворачивая в лес только с наступлением ночи. Это, конечно, не слишком сокращало мне путь, но что было делать, я не хотел причинять кому-либо вред.

По дороге мне встречались оборотни всех "мастей и расцветок", но ни один из них не мог посоветовать, что мне делать дальше, каждый цеплялся за свою жизнь и чужие проблемы их не касались никаким боком. Я скитался без толку уже пять месяцев, но однажды удача все-таки улыбнулась мне. Зайдя вечером в таверну и заказав себе кружку браги, я, усевшись на свободный стул, заметил, что сидевший напротив мрачноватого вида человек пялится на меня как на какое-то "чудо-юдо одноглазое". Я вежливо с ним поздоровался, и спросил, что ему от меня надо. Он, уплетая за обе щеки жирную курицу, лишь молча кивнул, показывая этим свое ко мне отношение, не прекращая при этом бессовестно на меня глазеть. Я отнюдь не был удовлетворен подобным обращением, и хотел, было достойно ответить ему. Но затем, охладив свой пыл, и осмотрев его с ног до головы решил что, наверное, этот человек сумасшедший. Передразнивая его, я просто кивнул ему в ответ, и принялся за брагу.

Прошел час, прошел другой. Хозяин уже закрыл ставни и зажег свечи, а я все сидел и, выпивая, одну кружку за другой, совсем позабыл о времени. Неожиданно протрезвев, я понял, что полночь уже наступила, и все симптомы указывали на то, что сейчас я перекинусь, перекинусь прямо здесь в таверне на глазах у пьяных вдрызг мужиков. Голова начинала кружиться и, падая в пучину беспамятства, я, цепляясь за остатки сознания, изо всех сил старался выбраться к свету. На мгновение взгляд мой прояснился, и я увидел, как сидевший напротив человек поднялся со стула и, положив мне руку на голову, начал что-то говорить. Сознание неожиданно прояснилось, и я очнулся. Сидевшие рядом со мной мужики повскакивали с мест и расступились, а человек стоял рядом со мной, и отчаянно жестикулируя, что-то объяснял им.

- Э, братец, - тихо сказал он, закончив объясняться с посетителями и подойдя ко мне, - ну ты и даешь! Оборотень называется - своего времени, не знаешь что ли!

На слове "оборотень" я от удивления открыл рот, а он, видя, что я сейчас закричу, приложив палец к губам, продолжил: - Тише, а то эти обалдуи услышат и точно убьют нас обоих! Отойдем в сторонку и там поговорим. Он отвел меня в дальний угол таверны, и там, усевшись за небольшой столик, мы продолжили разговор. Разговаривали мы долго, часа три, а то и больше.

Чтобы я успокоился, незнакомец рассказал кто он такой: - Меня все Дареком кличут и мы с тобой братья по крови, - говорил он, прикладываясь к кружке, - ты оборотень и я оборотень, вот только я постарше буду. Ты когда стал таким? Недавно ведь, а я уже двадцать лет волком бегаю. Кстати приятель ты хоть знаешь кто ты такой?

Я, почесав репу, честно признался, что пока еще нет. Он рассмеялся, и чуть не подавившись брагой, выдавил из себя: - Да, молодежь, ты даже и не подозреваешь, какое счастье тебе выпало, ведь ты кошка, а если точнее - рысь. Мне вот, например не повезло, волком кусан был, волком и стал. Надоела мне до смерти эта серость, и если б это было возможно, я бы с тобой поменялся.

Я молча сидел и слушал, как его несло. Кончив жаловаться на свою тяжкую судьбу, он стал расспрашивать меня, куда я иду, и что собираюсь делать дальше. Я все рассказал.

Вдоволь поплакавшись друг другу "в жилетки" Дарек предложил научить меня всему, что умеет сам. Я не раздумывая согласился. Моя мечта сбылась, и я нашел человека, который даст мне возможность не только подчинить зверя в себе, но и в случае чего прекратить процесс оборота, так же как сегодня со мной проделал Дарек.

Дарек. Скажете не похож?..

Дарек разрешил мне жить у себя дома. Каждый вечер он приходил из леса, и мы начинали наши занятия: до полуночи он рассказывал мне об оборотнях и учил меня магии и колдовству, а в полночь я пытался перекинуться и при этом не потерять своей человеческой сущности. Так продолжалось два года, я научился колдовать, и уже мог несколько часов сдерживать процесс оборота, а вот перекинуться и остаться после этого человеком у меня никак не получалось. Учитель ругал меня самыми грязными словами, но это, как и все другие способы на меня не действовало. - Ну и ученик мне достался, - кричал на меня Дарек утром, - у тебя в голове мякина, что ли, совсем не соображаешь. Да ты приятель не рысь, ты - осел, вот кто! Я и то за год управился, хотя и младше тебя был, а ты третий год мучаешься и никакого толку!

И вот однажды у меня получилось. Время миновало, а я к удивлению оставался в сознании, и странное чувство охватило мое тело: в глазах на мгновение потемнело, по рукам и ногам прошлась горячая волна слилась воедино, и ударила мне в голову. Открыв глаза, я по-иному увидел и ощутил мир, все вокруг стало намного объемней и резче, воздух наполнился неразличимыми ранее запахами, а комната зазвучала новыми неслышимыми человеческим ухом звуками. Я что бы лучше чувствовать обновленный мир начал вертеть головой из стороны в сторону. В большом начищенном как зеркало медном тазу я увидел свое отражение. Вот это было зрелище: посреди комнаты стоит огромная рысь и с удивлением, написанным на рыжей морде, рассматривает себя. Налюбовавшись собой, и полностью удовлетворенный я попытался на деле проверить способности нового тела, и, подняв переднюю лапу, собрался, было важно продефилировать по комнате. Да, повеселился тогда Дарек, наблюдая, как я пытался сделать хотя бы шаг.

- И как эти окаянные животные умудрятся ходить на четырех лапах, - думал я, в очередной раз растянувшись на полу, - хоть бы Дарек, объяснил бы мне это прежде чем заставлять кидаться.

Ночь была поучительной для меня и веселенькой для моего учителя, я в результате научился владеть своим звериным телом, а Дарек вдоволь насмеялся. И вот утром следующего дня похвалив меня за усердие, учитель сказал, что мое обучение закончено. Получив все знания и умения, которые мне были нужны для дальнейшей жизни, я простился с учителем и, прихватив свои нехитрые пожитки, отправился вершить святую месть.

Я с ужасом увидел, что моя родная деревня сожжена дотла и во всей округе не осталось ни одной живой души...Мне предстояло вернуться в королевство отцеубийцы и, найдя всех, кто был причастен к убийству моей семьи, покончить с ними. Зайдя перед дорогой в трактир, мне в голову пришла мысль, что перед тем как идти на дело, которое вполне может обернуться смертью, неплохо бы навестить отца с матерью и посмотреть, насколько подрос мой младший братишка. Выяснив у трактирщика дорогу, я направился к родному дому. Придя, после трех дней тяжелого пути, домой я с ужасом увидел, что моя родная деревня сожжена дотла и во всей округе не осталось ни одной живой души. Я метался от одного пепелища к другому, пытаясь найти свой дом и хоть немного прояснить, что же здесь случилось в мое отсутствие. Не найдя ничего что бы указывало на жилище, где некогда жили мои родители, я совсем отчаялся, и поняв что здесь мне нечего больше делать, побрел обратно.

Добравшись до какого-то небольшого поселения, я, расспросив местное население, узнал, что молодой барон объявил войну местному правителю и тот, струсив, отдал в откуп десятка два деревень на пограничной территории, а среди них была и деревня моих родителей. Жестокий барон сжег для острастки, пару селений, а крестьян отправил на стройку своего имения. Я стал выяснять подробности и, услышав имя человека устроившего эту бойню, просто взбесился - это он, это по его приказу убили Лину и разрушили мое семейное счастье. Жажда мести с удвоенной силой закипела в моей душе, - мало ему, было лишить меня жены и ребенка, - разжигая ярость, рычал я, - так он еще и родителей меня лишил. Через неделю я был уже в его владениях и уже начал осторожно наводить справки, спрашивая у мужиков, когда его высочество изволит отправиться на охоту, но они только косо смотрели на меня, и отправлялись своей дорогой. В конце концов, я разговорил одного местного, и тот рассказал мне, что три дня назад, во время пьяной пирушки какой-то солдат из охраны заколол барона, воткнув ему в спину столовый нож. Изобразив на лице искреннюю печаль по поводу подлого убийства такого "мудрого и великодушного" правителя, я распрощался с собеседником и, забежав в небольшой тупичок, и, усевшись там, на поленницу стал размышлять о своем теперешнем положении.

- Опоздал, - с силой колотя кулаком полено, бесился я, - как последний идиот опоздал! Пока я бегал и метался, какой-то хлюпик опередил меня, и надо же,- простым столовым ножом прибил этого ирода.

Этой оплошности я не простил себе до конца жизни.

Разочарованию моему не было предела, я проклинал всех, и колдуна который сделал меня таким, и неизвестного убийцу лишившего меня единственной цели в жизни. Единственное что мне оставалось так это найти и убить всех тех, кто участвовал в сожжении моей семьи, а их я запомнил более чем хорошо, их гнусные рожи преследовали меня во снах. Следующей ночью, разузнав предварительно, где кто живет и, перекинувшись, я, пробравшись тайком в город, и забираясь в дома, одного за другим убил всех своих обидчиков. Не успокоившись на этом, я целиком вырезал какую-то маленькую деревню, принадлежащую покойному монарху, и в ту же ночь убрался восвояси. Достаточно утолив свою жажду мести, я, распуская по дороге слухи, о том, что деревня была рассадником колдовства, и дьявольский зверь выпущенный на волю одним из колдунов пожрал всех живущих там, никем незамеченный сбежал в соседнее королевство.

Деньги, которые мне удалось добыть при разгроме деревни, быстро кончились, и я стал искать, где бы мне заработать. В результате я нашел себе работу по душе и натуре, я стал наемником, а кто как не хищник умеет убивать профессионально.

Искать клиентов оказалось непросто, мне долго пришлось ходить по тавернам, рынкам и прочим людным местам, и подслушивать о чем говорят люди. Наконец мне повезло, и богатый торговец мехами нанял меня, чтобы убрать своего конкурента, который, занижая цены, отбивал у него знатных клиентов. Поторговавшись для удовольствия и соблюдения приличий, и обозначив недельный срок и оплату в размере пятисот золотых, я заявил, что слово это последнее и купец согласился. Узнав от него все, что мне было нужно, я, покинув лавку, стал готовиться к моему первому делу.

Со слов купца выходило, что через два дня моя жертва должна была возвращаться с грузом мехов из соседнего города, срок конечно короток, но ведь лучшего варианта могло и не быть. Я, убежав в леса, маленько потренировался в перекидывании, и на следующую ночь направился к торговой дороге. Пробежавшись туда и обратно, и заметив место, где они могли бы заночевать, и немного пробежав им навстречу, я устроил засаду.

Я сидел, развалившись на мягкой моховой кочке заложив ногу за ногу, и посасывая травинку, пытался предугадать свои дальнейшие действия. - Мне надо будет заметить его еще днем, - размышлял я, - и незаметно идти за ним дожидаясь наступления ночи. Когда они сделают остановку, я должен буду быстро кинуться и, разорвав охрану, убить торговца, а сделать это надо будет так, чтобы все думали будто на караван напали дикие звери.

Скрип колес оторвал меня от раздумий, - быстро же ты появился, - сказал себе я и побежал следом за караваном. Охраны было больше, чем я ожидал, но что они могли сделать своими пулялками да ковырялками против оборотня, а вот мне их убить не составляло никакого труда. Я вел караван в человеческом теле до самой ночи, потом кинулся, и основательно вычистил шкуру, а затем, убедившись, что все в полном порядке, нагнал их.

С наступлением ночи, охрана, выставив мечи, выстроилась в линию перед первой повозкой, и шла, озираясь и ища удобное для привала место. Такая схема сильно замедляла движение каравана. Вдруг один охранник закричал, чтоб караван остановился, место было найдено, и это было именно то место, которое я наметил для осуществления своего плана.

Я затаился в кустах...Я залег в кустах, и тихо мурлыча себе под нос, думал, как бы мне половчее броситься, чтоб охрана не порубила меня мечами. План сам родился у меня в голове, все было так просто, что с этим справился бы и младенец. Боясь нападения, эти идиоты не распрягали лошадей. Это, конечно, было правильно, ведь в случае опасности караван мог, не теряя времени тронуться в путь. Поискав глазами свою жертву, я заметил что торговец, вот кретин, устроился не на свежем воздухе, а завалился дрыхнуть в повозку. А что мне еще было надо... Замерив взглядом, расстояние и, рассчитав, что для прыжка мне потребуется меньше секунды, я прыгнув с громким рыком, перекусил привязь, которой лошади были привязаны к дереву.

Обалдевшая охрана схватилась за мечи, но было уже поздно...Обалдевшая охрана схватилась за мечи, но было уже поздно, я уже гнал обезумевших от ужаса лошадей по дороге. Повозка, прыгая на ухабах и кочках, и грозя вот-вот развалиться, неслась за лошадьми. А куда ей было деваться... Нечеловеческим голосом вопил, придавленный тяжелым мешком, торговец, а я "рысью" летел следом, распевая на ходу свой кошачий гимн. По моим расчетам мне предстояло гнать лошадей еще мили четыре до ближайшего оврага, в который как в ловушку я должен был загнать понесших лошадей и там, в конце дороги разделаться с жертвой. Я бежал, и, направляя лошадей в нужную сторону, вовсю стращал торговца, который таки умудрился выбраться, и теперь высунувшись из окна изо всех сил звал на помощь. Последняя миля осталась за моей спиной, и вот увидев вдалеке вход в овраг, я погнал лошадей туда. Лошади, понявшие, что попали в тупик, громко заржав, остановились. Я, запрыгнул в окно повозки, легко перегрыз торговцу глотку - он был настолько был напуган, что даже не сопротивлялся. Пол дела было сделано, мне осталось только обыскать труп и забрать, как было оговорено, его семейный медальон.

И вот забрав доказательство, я уж было, собрался уходить, как тут одна лошадь так огрела меня копытом по ребрам, что я отлетел на другую сторону оврага. Не на шутку разозлившись, я перегрыз несчастным животным глотки и, зализав рану, побежал обратно в город. Какой бы ценой мне это ни далось, но дело выгорело, и я был рад этому, ведь теперь принеся медальон в качестве доказательства, мои карманы потяжелеют на приличную сумму.

Встретившись с купцом, я отдал ему медальон, а он, отсыпал мне в своей лавке такую кучу денег, что я с трудом смог ее унести. На такие деньги я смогу жить, ни в чем себе не отказывая, в течение многих месяцев. Получив обещанную награду, я как можно быстрее сбежал из этого города, ведь жадный купец мог, заказать кому-нибудь меня самого - за гораздо меньшие, разумеется, деньги.

Пошлявшись по городам и весям и пожив в свое удовольствие, я решил, что неплохо бы посетить родной дом и проверить, не позарились ли, падкие до чужого, воры, на мое имущество.

Только подойдя к дому, я понял, что пришел вовремя. Я прислушался и по шуму, доносившемуся изнутри, сразу догадался, что в моем жилище какие-то недоноски уже вовсю занимаются переоценкой ценностей. Притаившись за деревом, я стал ждать, пока они закончат, и выйдут с добычей. Мне хотелось накопить достаточно злости, чтобы перекинуться раньше срока, этот прием иногда срабатывал, и мне удавалось оборачиваться раньше полуночи. Сегодня был как раз такой случай, и я кинулся, правда, только до половины, но сошло и так, тем более со стороны это наверно выглядело даже страшнее.

Грабители, тем временем, закончили несанкционированный обыск в моем доме и собрались уходить. Из двери вылетел большой мешок и следом за ним вышел первый из грабителей.

- Хорошо, - сказал себе я, - один есть!

Второй мешок, волоча по полу, вынес исполинских размеров детина, я до сих пор не понимаю, как он поместился у меня в доме.

- Второй есть. - Продолжал считать я.

Третий мешок появился на спине щуплого мужичонки, в изодранной кожанке, и по тому, как к нему относились первые двое, можно было догадаться, что главный здесь именно он.

- Ага, а вот и третий появился. Бог троицу любит.

Больше из дома никто не вышел, и, следовательно, их было всего трое. Трое против оборотня - шансы просчитать было довольно легко, и шансы эти были отнюдь не в их пользу.

Тройка потолклась на пороге, а затем, взвалив на спины мешки, стала готовиться к отходу, воры уже, наверное, радовались, что смогут уйти незамеченными.

Не часто им доводилось видеть идущего на задних лапах огромного получеловека-полурысь...Я не стал долго предаваться математическим выкладкам, и вышел из-за дерева, представ перед ошарашенными от такого зрелища бандитами. По их физиономиям можно было понять, что все планы на сегодняшнюю ночь в одночасье рухнули. Они стояли и смотрели на меня круглыми глазами. Видать не часто им доводилось видеть идущего на задних лапах огромного получеловека-полурысь, громко шипящего от ярости. Для пущей радости я открыл пасть и показал им свои длинные, острые как кинжалы клыки. Главный, уже собравшийся поджечь мой дом, от удивления выронил факел, и тот, упав ему под ноги, зажег сухую листву. Разгоревшееся пламя начало лизать мужику ноги, и он так смешно задергался что, я не удержавшись, начал громко смеяться. Услышав звуки, которые у рысей считаются смехом, главарь рванулся с места и побежал в сторону леса, но, не рассчитав движения, споткнулся о лежащее бревно упал и затих, ударившись головой о большой булыжник. Остальные видимо уже смирились со своей участью и, упав передо мной на колени, стали молить о пощаде. Дураки, они бы еще мне лапы лизать стали!

- Как я не люблю лизоблюдов, - подумал я, и, закончив превращение, встал на все четыре лапы, - а трусов ненавижу еще больше, сам таким был, знаю.

Подойдя к стоящим на коленях ублюдкам, я разделался с обоими в два удара, одному мощным ударом лапы снес голову, а второму просто перегрыз горло, шею такого обхвата сломать мне было бы ой как нелегко. Их главаря лежавшего на земле без сознания, чтоб меньше возиться, я добил, вспоров ему, горло когтями. Закончив расправу и оттащив их тела подальше от дома, я, забросав лужи крови, свежей землей и листьями, спокойно пошел спать.

Поднявшись утром с постели и перекусив, я решил посмотреть, что такого ценного нашли в моем доме эти неудачники. Затаскивая один за другим мешки в дом, я удивлялся, откуда у меня может взяться столько добра, ведь даже если б они вынесли все до последнего гвоздя, то вряд ли набралось бы даже два мешка. Загадка разрешилась при осмотре их содержимого, в мешках обнаружилось много вещей, которые навряд ли могли оказаться в моем доме, среди них, мне попались женские серебреные украшения, красивая посуда и многое другое, что можно обычно найти в зажиточных крестьянских домах. Копаясь в вещах, я наше четыре метательных ножа с костяными резными ручками, которые так мне понравились, что я больше никогда не расставался с ними. По количеству вещей, а также по их разнообразию я заключил, что не один дом воры посетили в эту ночь. Закончив осмотр и вернув свои пожитки по местам, я отложил понравившиеся мне вещи, а остальное унес подальше от дома, и спрятал в тайнике.

Деньги, заработанные на первом деле, уже кончались, и я отправился искать себе новую работу. Как-то скитаясь по мелким городишкам и селениям, я наткнулся на толпу людей, которая волокла куда-то молоденькую девушку. По тому, как девушка упиралась ногами и кричала, я понял, что ничего хорошего в том месте, куда девушку ведут ей не светит. Я подошел и поинтересовался, что случилось, меня грубо оттолкнули и, пригрозили, что если я буду соваться не в свои дела, то вместе с ней попаду на костер. Я, было, решил пойти прочь, пока люди не осуществили свои угрозы, но тут каким-то шестым чувством понял что девочка, как и я оборотень. Поддавшись минутному порыву альтруизма, я подошел к заводиле, и предложил за девчонку, все деньги, которые у меня были - сто монет золотом. Он, осмотрев меня и убедившись в моем безумии, взял деньги и велел отпустить девчонку восвояси. Толпа вокруг нас быстро рассосалась, и мы остались одни посреди чистого поля.

Поначалу она, силясь вырваться и убежать, брыкалась и пыталась кусаться, а потом, заметив мое к ней дружелюбное отношение, пообещала не убегать, и попросила отпустить ее. Я отпустил, и она, поправив волосы, представилась. Звали ее Кара, у нее было красивое, не по возрасту женственное тело, и глубокие полные печали глаза, в которых, казалось, можно было утонуть. Познакомившись, я предложил ей остаться и помогать мне, она долго мялась, но затем, поддавшись уговорам, согласилась. Так у меня появился соратник, а точнее соратница - маленькая и очень смелая. Поначалу она лишь готовила и убиралась в доме, но зато с этой работой она справлялась великолепно.

Кара, как я заметил позднее, была девчонкой ловкой и хитрой, и всегда хотела, каким либо образом провести меня, и когда это ей удавалось, она была вне себя от счастья. Ухватить лишний кусок за обедом или подкрасться сзади и дернуть меня за волосы, вот шутки которые ей всегда удавались. Заметив эту черту ее характера, я поручил ей ходить по рынкам и находить мне клиентов, и только благодаря ее стараниям мне удалось провернуть пару выгодных дел и получить в качестве вознаграждения солидный куш.

Жизнь казалось, налаживалась, я честно зарабатывал, снабжая богатые дома, свежей дичью и постепенно мне удалось войти в высшие круги и наладить взаимоотношения с местной властью, а главное ни одна душа не догадывалась, кто я на самом деле. Кара помогала мне, как могла, и я относился к ней как к родной дочери. Так я прожил в этом месте несколько счастливых лет, воспоминания перестали тревожить меня во сне, и я наконец-то обрел долгожданный покой и заслуженное уважение.

Став знатным человеком, я скопил довольно приличный капитал, и меня приглашали даже на королевские пиры. Так могло продолжаться и дальше, но как говориться "все хорошее рано или поздно заканчивается", вот только я никак не ожидал, что это случиться именно со мной и так скоро. Все рухнуло, когда я на одном банкете, куда меня вместе с Карой пригласил отпраздновать удачную сделку богатый вельможа, имел неосторожность сказать о том, что Кара не моя дочь. Кара давно нравилась ему, но он, думая, будто я отец девушки, не подавал виду а, узнав правду, предложил продать ее, я, естественно, ответил ему отказом. Не привыкший получать отказы, вельможа велел страже девчонку забрать силой, а меня бросить в темницу.

Первую ночь, я тихо сидел и сдерживал себя, как мог, выжидая подходящего случая, но на вторую силы мои иссякли и, поняв что, не выдержу больше ни одной минуты, я перекинулся. Пока стража играла в кости, я залез под лавку, и стал ждать обхода. Стражник, подойдя к двери моей камеры, с удивлением увидел, что узник таинственным образом исчез. Вместо того чтобы позвать остальных, он вытащил ключи и, открыв дверь, вошел внутрь. Я лежал и смотрел, как он стоит посреди камеры пытаясь понять, как я мог сбежать. Выждав удобный момент, я тихо выбрался из-под лавки, и бросился ему на спину - стражник с глухим стуком упал на пол и больше не издал ни звука. Перебив остальных и выломав своей тушей, дверь я, выбравшись наружу убежал в лес и уже там принял человеческий облик. Ночь кончилась и вместе с ней кончилось и мое время, а ведь надо было еще выручать Кару. Чтобы скоротать время я зашел в таверну и просидев там до вечера изрядно набрался. Полночь застала меня, когда я в пьяном угаре во весь голос пел с деревенскими мужланами их залихватские песни. Голова моя немедленно прояснилась, оборотни при перекидывании всегда трезвеют, а хмельная веселость в душе осталась, и я даже не заметил, как перекинулся. Увидев рядом с собой вместо "близкого друга и уважаемого человека", рыжую взбешенную рысь, мужики вмиг протрезвели и, завопив на разные лады, кинулись врассыпную. Мне, конечно, не хотелось устраивать в таверне побоище, но эти жалкие людишки так громко кричали, что вполне могли накликать стражу, а такое развитие событий меня никак не устраивало. Наиболее голосистых я убивал, остальных оглушал ударом лапы. Когда мне, наконец, удалось добиться тишины я, уйдя из таверны, отправился выручать Кару. Обойдя дом, я постучался в заднюю дверь и, спрятавшись, стал дожидаться, пока мне откроют. - Кто там? - поинтересовался голос за дверью, я молчал, - Да кто там черт тебя дери! - спустя минуту осведомился тот же голос, но уже более настойчиво, - тишина и в этот раз не была нарушена. Тут дверь распахнулась, и искривленная страшной гримасой физиономия стражника высунулась из дверного проема. Видя, что время пришло, я выскочил, и со всего размаху так врезал по этой гнусной роже лапой, что охранник, негромко вскрикнув, свалился на землю. Я беспардонно вломился в дом, и перебил всех, кто попался мне под руку, а вернее под лапу. Минут двадцать ушло у меня на поиски комнаты, в которой держали Кару. Я очень за нее беспокоился, ведь за это время она могла, перекинувшись попытаться бежать, а такая попытка стоила бы ей жизни - у нее просто не хватило бы на это сил.

Когда я нашел ее, я увидел, что Кара жива, и находиться в человеческом теле, она оказалась куда сильнее меня, и продержалась почти трое суток. Я дал ей время придти в себя и перекинуться, за одно и основательно вычистив себя от крови, а когда она закончила, мы выбрались из дома и тихо пробежав по городским улицам, ушли в лес. Так кончилась наша с Карой спокойная жизнь, в который уж раз... Мне правда, не привыкать.

В лесу мы привели себя в порядок и основательно поужинали свежим мясом косули, которую мне удалось завалить, а затем, оставив девушку в небольшой лесной пещере, я побежал к себе домой. Выкинув на улицу все вещи и рассовав их по тайникам, я сделал то, что не удалось сделать грабителям, я поджег дом. Посидев и понаблюдав пару часов, как догорает мое жилище, я вернулся к Каре и, подождав до полуночи, мы дружно перекинулись и, взяв в зубы сумки с самыми необходимыми вещами, побежали по лесу. Какая чудная картина могла предстать перед случайным путником, если бы он увидел, как мы с Карой бок о бок бежали по ночному лесу. Лес для нас был родным домом, и мы даже ночью чувствовали себя в нем хорошо и вольготно, бег давал нам силы, нам казалось что деревья и кустарники, пропуская нас, расступались, а реки останавливая свои бурные воды, давали дорогу. Ночь уже подходила к концу, луна скрылась, уступая место восходящему солнцу, и вот когда дневное светило уже появилось над горизонтом, время превращения пришло - я остановился и, выронив из пасти сумку, легко потянувшись, перекинулся. Кара же еще долго сидела и часто дышала, высунув язык, но вот сделав над собой усилие, она снова приняла человеческий облик.

Найдя живописное место на берегу реки...Оглядевшись, Кара изъявила желание остаться здесь и хорошенько передохнуть - события последних дней, порядком пошатнули ее нервы - и вот найдя живописное местечко на берегу реки, мы разбили лагерь. После пары неудачных попыток мне, наконец, удалось смастерить себе довольно сносный гарпун и наловить с его помощью немного рыбы нам на обед. Кончив рыбалку, я сел и взяв рыбину в руки, уже собирался заняться чисткой, но Кара, отобрав ее, отправила меня разжигать костер. - Не мужское это дело заниматься готовкой. - Сказала девушка и, взяв рыбину за хвост, принялась тереть ее о шершавый камень. Не найдя что ей возразить я достав огниво и трут быстренько распалил приличный костерок. Покончив с чисткой, и выкинув чешую в яму, Кара наткнула рыбу на прутики и пристроила над костром. Вскоре аппетитный запах распространявшийся от костра известил нас, что еда готова. Расположившись поудобнее у костра, мы не спеша, пообедали. Вечером, залив костер, и собрав вещи, мы перекинулись и продолжили свой безумный бег. Оно, конечно, хорошо было - жить в лесу, но нам очень хотелось выбраться к людям, привычка, знаете ли, жить среди людей и спать в доме, на теплых постелях. Я знал, что где-то неподалеку должен быть город и всей душой стремился к нему. В поисках поселения незаметно прошли два дня и две ночи, днем мы отдыхали, разбивая лагерь в красивом месте, а ночью бежали дальше. В конце концов, мы вышли на проторенную тропу дождались утра и, перекинувшись, пошли по ней. Пройдя, как мне показалось, не больше мили мы вышли к городским воротам, люди, стоящие у ворот нас поприветствовали, а стража открыв двери, пропустила внутрь. Городок оказался маленьким и довольно приветливым на вид, я долго пытался узнать название этого города но никто из местных жителей мне не ответил, - Странно, - подумал я, - обычно такой вопрос не у кого не вызывает затруднений. Для того чтобы убедиться, что местные хоть что-то знают о своем городе, я спросил, где таверна, ответ был получен незамедлительно. Вот так, на вопрос о местонахождении питейного заведения мне ответили сразу же, а название и местонахождение города все упорно скрывали, значит, географов-краеведов среди аборигенов недоставало, а вот пьяниц явно было с излишком. Поняв, что мои попытки тщетны я, прихватив девчонку, присоединился ко второй категории и пошел в таверну. Там попивая отличный эль и пробуя различные яства, которыми нас снабжал хозяин, мы провели весь день, и я, увлекшись, чуть было, опять не прозевал время, спасибо Каре вовремя напомнила, мне остолопу. Распрощавшись с хозяином и гостями, мы, держась, друг за дружку и раскачиваясь в такт нестройному пению похмеляющихся в таверне мужиков, вышли из этого благодатного места и направились к городским воротам. Стража уже собиралась закрывать на ночь ворота, но я, закричав какую-то несусветную чушь, успел остановить их. Увидев, как мы с Карой пытаемся вдвоем протиснуться через узкую калитку, эти имбецилы стражники, громко заржали и заулюлюкали, а я в пьяном угаре не сдержался и отвесил одному из них такую качественную оплеуху, что тот сразу же притих и, налившись кровью, стал похож на перезревший помидор. Назревала драка, Кара тянула меня к выходу, а я упирался и громко вопя, махал кулаками. Стражник видимо хотел добавки и, вырываясь из цепких объятий своих коллег, напирал на меня. Дабы не доводить до кровянки, нас вытолкали взашей, и я злой оттого, что мне не удалось раскрасить рожу этому кретину держась за Кару, побрел по дороге в сторону ближайшей рощицы. Там мы перекинулись, и мне вроде полегчало, хмельная удаль сменилась холодной рассудительностью хищника. Поужинав принесенными Карой дикими кроликами, мы отправились в поисках новых приключений на свои оборотневские, извините за выражение, задницы.

Как ни печально но, в конце концов, девчонка таки попала на костер, о том, как это произошло я даже не хочу вспоминать, во всем был виноват только я. Удача вновь показала мне свою прыщавую жопу. Снова оставшись один, я увидел, как без Кары моя жизнь, перевернувшись с ног на голову, стала скучной и бессмысленной. Потеряв нечто, дававшее мне в жизни заряд положительных эмоций и, попытавшись заменить незаменимое, я стал искать себе развлечений. Период "добрых" оборотневских шуточек начался. Первые из них были очень жестоки, так как я мстил людям за потерю близкого человека. Я знал, по чьему приказу сожгли Кару, и первая из моих шуточек мести была направлена против этого человека. Под видом нищего я пришел к этому богатею на пирушку и попросился на ночлег. Он приказал страже выкинуть меня вон, спустя несколько минут я повторил попытку, и нужный результат был достигнут - стража бросила меня в яму. В те стародавние времена с простолюдинами долго не церемонились, и, кинув в яму, на следующее утро отправляли на плаху. Но о такой глупости, какую проделали со мной стражники, я даже не слышал. Яма, конечно, была глубокой и ни один человек из нее, не смог бы выбраться, но можно было быть предусмотрительнее и хоть крышку закрыть. Их конечно можно понять, они ведь не могли предполагать, кого они схватили. Посидев тихонечко в яме, до полуночи, а затем, перекинувшись, я вылез наверх и как следует, повеселился. Тут-то они и поняли свою ошибку, но было уже поздно.

Жирные богатеи бегали у меня как свиньи при виде мясника, а я гонялся за ними по зале, и выгонял их из-под лавок и столов, куда они залезали. Не понимаю, как они это проделывали с такими животами. Вытащив лапой из-под стола очередного жиртреста, я сворачивал ему шею, и принимался за следующего. Пышные, увешанные золотыми побрякушками, бабы, и тощие служанки, носились как куры в курятнике и истошно орали, я изо всех сил подпевал и, отлавливая их, уменьшал число хористок. Скоро хор замолк и, исполнив финальную песнь в одиночку, я залез на люстру и, спрыгнув оттуда оставил на красивом гобелене четыре кровавых отпечатка своих лап. Оглядевшись, я оценил проделанную работу и, пробежавшись по ночному городу, скрылся в лесу. Вот удивятся наверно пришедшие наутро служанки, которые в место того чтобы увидеть дрыхнущих вповалку пьяных гостей найдут кучу трупов со сломанными шеями и перегрызенными глотками.

Дальнейшие мои шутки уже не были такими кровавыми, и в основном я просто пугал необтесанную деревенщину на небольших тропинках, а это всегда удавалось и было вполне безопасно.

Придя вечером к деревне и засев в кустах рядом с тропинкой, по которой обычно крестьяне вечером возвращались домой с полей, я ждал пока какой-нибудь запоздавший крестьянин, не пойдет по ней, торопясь к жене и детишкам, и, заметив жертву, я срывался с места и тихо шел за ней. Когда мужик углублялся в лес, я еле слышно начинал шуршать в кустах, стараясь привлечь его внимание, и пока он, прислушиваясь и вертя башкой, стоит, я тихо, за его спиной, перебегал на другую сторону тропинки начинал шуршать там. Я повторял такие перебежки до тех пор, пока крестьянин не начинал серьезно опасаться за свою жизнь, и, видя, что жертва уже достаточно напугана и, желая поддержать ее, я начинал тихонечко петь. Я бегал туда-сюда, и постепенно вкладывая в песню все больше и больше силы, доводил бедного крестьянина до состояния полного отупения. Он крутился на месте как волчок и, не переставая дрожать от страха, раз за разом осенял себя крестным знамением. Видя, что бог оставил его мужик бросал свои пожитки и словно баба, пронзительно заорав, убегал. Таких вот шуточек я придумал великое множество, и старался проделывать их каждую ночь.

Живя, таким образом, я заработал такое количество врагов жаждущих мести, что дальнейшее мое существование стало слишком уж опасным. Охотники за оборотнями бегали за мной толпами, и мне ничего не оставалось как, защищаясь, убивать их, или если позволяли обстоятельства обращать в свою веру.

- Пускай мучается, - думал я, кусая какого-нибудь неудачливого охотника, - так ему и надо.

Но они что-то не хотели мучаться, получив возможность оборачиваться, они либо убивали себя, либо продолжали гоняться за мной, но уже, для того чтобы отомстить. Так я прожил несколько лет, пока, наконец, все оборотневское сообщество не обратилось против меня. Теперь каждый малолетний оборотеныш знал меня не только в лицо, но и в морду, и хотел только одного, поймать, и покончить со мной и моими шутками. И вот как-то раз какой-то умник нанял одного из известнейших охотников за оборотнями убить меня, а я, по своим каналам узнав об этом, объявил ему войну. Бегали мы друг за другом целый год, и я уж было, усомнился в его профессиональности, но вот однажды он все-таки на меня вышел, и при том в самое неподходящее время - днем. Загнав его на край высокого обрыва, я накинулся на него. В человеческом теле, разумеется, ведь это происходило в полдень, и я при всем желании не мог перекинуться. Этот гад, отскочив в сторону, вынул из ножен длинный серебряный кинжал и воткнул его мне в плечо по самую рукоять. Охренев от боли и бросив котомку, я, выхватывая из-за пояса, один за другим, метнул в него все четыре метательных ножа. Вот уж чего я никак не ожидал, так это того что старый дурень сможет уклониться от трех из них, утешало одно - четвертый все-таки воткнулся ему в живот. Будто не замечая раны, охотник, высоко подняв нож, побежал на меня, я же стоял безоружный и думал, как бы увернуться. Налетев на меня, он всадил мне кинжал в шею, и, сцепившись, мы полетели вниз с обрыва.

Упав на землю, я наткнулся на небольшой пенек, а вот охотнику повезло куда меньше - он упал поперек здоровенного сучкастого бревна и его просто разломило напополам. Я дождавшись полуночи, кинулся - кости мои мгновенно срослись, а раны затянулись и только нанесенные серебреным кинжалом ранения, к сожалению, не зажили и сильно кровоточили. Встав и отряхнувшись, я первым делом занялся зализыванием ран на плече и шее. Закончив эту болезненную процедуру, я сбегал наверх, забрал свою сумку, и, покидав в нее все, что мне приглянулось при осмотре трупа, побежал своей дорогой. Теперь у меня был нож из чистого серебра, который можно было переплавить и продать, и немного денег. Одним врагом у меня стало меньше, но это отнюдь не облегчило мою жизнь, ведь теперь вся родня этого человечишки возжелает моей смерти.

Этот случай напомнил мне, что хотя и в меньшей степени оборотни тоже смертны. Если я умру, душа моя, покинет тело и унесется в поисках другого, в котором возродится. Вот только есть проблема - родившись заново я не вспомню ничего из моей прошлой жизни, память моя будет пуста как чистый лист. Я, конечно, останусь оборотнем, но что будет в этом толку, ведь мне придется заново всему учиться, и потерять на это половину жизни. Размышляя над этим, я вспомнил, как однажды учитель рассказывал об отшельнике, живущем где-то в горах и за большие деньги дающем оборотню память в новой жизни. Денег у меня было предостаточно, и я отправился на поиски.

Отшельника пришлось искать очень долго, информации было недостаточно, спрашивать путь у людей было бесполезно, они дружно указывали мне в разные стороны, но как говориться "кто ищет, тот всегда найдет". Чутьем иль чудом я нашел его, старикан жил в горной пещере в окружении двух девиц прислуживающих ему. Зайдя в пещеру и поздоровавшись, я начал излагать ему суть вопроса. Не дождавшись конца повествования, колдун остановил меня, и выставил условия:

- Послушай сынок, - сказал он, - ты ведь понимаешь, что процедура сложная и ужасно дорогая? Хотя, конечно, понимаешь раз пришел. Ну так вот, как будешь готов, приведешь мне оборотня противоположного типа и пола, а затем найдешь все ингредиенты, список которых я тебе дам, я сварю эликсир, и вы оба в ночь, когда луна будет полной, выпьете его.

Пока он разглагольствовал я стоял и молча кивал головой. Видя, что его собеседник засыпает он, потыкав в меня своим кривым пальцем и убедившись, что я его слушаю, продолжил.

- После обряда вы никогда не должны видеть друг друга, иначе за последствия я не ручаюсь. А когда умрешь, то вспомни об этом дне и найди свою пару, если вы встретитесь вы оба вспомните все!

Мне удалось найти малолетнюю волчицу...Я согласился выполнить все его условия и мы, немного поторговавшись, сошлись на некоторой, весьма приличной сумме. Расстаться с такой кучей денег для меня было нелегким делом, и я решил после проведения обряда убить отшельника. Предоплаты он не взял, и ничто не мешало мне провернуть это дельце. Теперь мне надо выполнить первое условие и найти женщину-волчицу. Как оказалось, это было не так-то просто, только через два года мне удалось уговорить, за деньги конечно, одну малолетнюю волчицу. Оставив девчонку в соседней деревне, и получив от колдуна список, я отправился искать химикалии. Вернулся я за сутки до полнолуния, и, высказав про себя все, что я думаю о колдуне и его треклятой пещере, отправился спать, а утром, встав и пообедав стряпней, которую мне притащила служанка, я отправился в деревню, где оставил девчонку. Побродив по окрестностям до вечера, я привел девчонку в пещеру. Увидев нас вместе, колдун громко расхохотался и сталактиты, висевшие под потолком пещеры, затряслись, рискуя обвалиться нам на головы.

Близилась полночь, и мы начали обряд, колдун, поставив посреди пещеры огромный чан, стал, распевая заклинания бросать в него один за другим составляющие волшебного варева, каждый раз, когда очередной компонент попадал в котел, пещера озарялась фосфорическим сиянием. Вскоре зловонный чад, распространившийся по пещере, возвестил, о готовности зелья. Служанки принесли две большие миски и поставили их перед нами, а колдун, зачерпнув большим черпаком, изрядную часть варева, до краев наполнил их.

- Пейте, Дети Луны, - огласил отшельник и вознес руки к небу, - пейте и да будет память дарована вам!

Я склонился над миской, запах ударил мне в нос, и пить тут же расхотелось, волчица тоже была не в восторге от такой процедуры и, отвернув морду, тихонько скулила.

- Быстрее, время на исходе, - схватившись за голову, вопил колдун, - второго шанса не будет!

Громко рыкнув, я склонился над миской, и, стараясь не дышать, начал лакать. Вкус был преотвратительный и кишки в животе отозвались на это жгучей болью. Выпив все до дна, я посмотрел на девушку, она тоже уже все выпила, и теперь сидела, потирая морду лапой.

Поначалу я ничего не чувствовал, потом зелье ударило мне в голову, мир раскрасился радужными кругами, земля под ногами поплыла, и я потерял сознание. Проснулся я как после долгой попойки, голова болела, и я с трудом смог открыть глаза. Давно я не чувствовал себя так плохо, мне пришлось долго лежать и приходить в себя. Минут через пятнадцать я смог подняться и только тут я понял, что уже день и что я в человеческом теле. Пройдясь по пещере, я нашел колдуна мирно дрыхнущего на колченогом табурете. Положение было интересным - одно неосторожное движение и колдун бы навернулся со стула, так что костей не соберешь. Я шутки ради, легонько потрогал его за плечо. Тут уже была моя очередь смеяться - колдун, размахивая руками и надрывно оря, качался на табурете, пытаясь не упасть. Я протянул ему руку и он, ухватившись за нее, встал. Пнув табурет, и пробурчав что-то оскорбительное в его сторону, он повернулся ко мне, и произнес:

- Доброго утра! Я гляжу, ты уже проснулся, и полон сил, я то думал, что ты будешь спать до вечера. Зелья сонного видать зря пожалел. Ну да ладно, все равно твоя волчица уже далеко убежала, не найдешь.

Окинув взглядом пещеру, я убедился что девчонки и точно, нет. Усевшись за стол, мы пообедали и, дав еды в дорогу, колдун отпустил меня на все четыре стороны, поставив условие, что завтра вечером я принесу ему условленную сумму. Покинув пещеру, я направился в деревню, думая по дороге как лучше разделаться с колдуном. Мысль об убийстве не оставляла меня и как следует разозлив себя, я развернувшись, пошел обратно к пещере. К вечеру я был уже там и сидел, дожидаясь пока луна не взойдет над горизонтом, и не даст мне возможность перекинуться, ведь убивать в зверином теле куда легче. Совершив превращение, я, громко рыча, вломился в пещеру. Колдун в этот момент, стоял ко входу спиной перемывая в большом корыте свои колбы и реторты. Один прыжок, удар и голова колдуна, упав, покатилась по каменному полу, обезглавленное тело упало, дернулось и затихло - колдун умер. Пробежавшись по пещере и не найдя ничего интересного я убежал в лес.

Я бежал и думал: - колдуна не стало и теперь никто кроме меня не получит возможности помнить свои прошлые жизни, а значит жить вечно.

Каким дураком я был, думая так. Мне и в голову не приходило чем этот поступок обернется для меня в дальнейшем.

Во время своих скитаний я в лесу случайно встретил Дарека и мы, посидев часок под деревом, поговорили. Ему было интересно, как я живу и чем занимаюсь. Я в подробностях описал я ему, как мы встретились с Карой, и он очень опечалился, узнав ее судьбу, описал, как мне было одиноко, и как, страдая и пытаясь скрасить одиночество, я придумывал себе развлечения. О том, что я убил колдуна, я ему ничего не рассказал, боясь возмездия. Он сочувствовал мне и пытался утешать меня, но, узнав какие шуточки я проделывал, сказал мне:

- Ты глуп, приятель, молод и глуп. Ты подставляешь себя и нас, и еще хвалишься этим. Ты убиваешь людей просто так, для развлечения, и забываешь чем они для нас являются - с едой надо быть осторожней, а то догадается, что она - еда. Ты одиночка, и тебе нечего терять, а мы веками жили среди людей, и люди даже не догадывались об этом. Теперь люди озлоблены, они жаждут отмщения, каждый селянин теперь считает своим долгом убить хотя бы одного из нас. Так происходит в каждой деревне в каждом городе, и мы уже не в силах, что-либо изменить. И все из-за тебя, ты совершаешь глупости и остаешься безнаказанным, а мы за все расплачиваемся. Если ты не прекратишь свои выходки, мы сдадим тебя людям.

Я был несколько ошарашен таким развитием событий, я никак не ожидал, что оборотни могут жить в мире с людьми. Простившись с учителем, и пообещав отныне не делать подобных глупостей, я, обдумывая услышанное, ушел. Три года я держал слово, данное мной учителю, а потом сорвался. Страх других стал для меня наркотиком, и я не мог уже жить без этого. Устроив очередную вылазку в деревню, я зашел в таверну и, напоив хозяина и всех посетителей, стал дожидаться ночи. Видя, что мое время приходит, я незаметно закрыл дверь на засов и, пристроившись за столом у самой веселой компании, добиваясь драки, начал задирать их. Реакция была немедленной. Получив, для затравки, пару раз под дых я начал оборачиваться. Пьяные вдрызг посетители даже не замечали этого, а я, раздавая подзатыльники прущим на меня мужланам, продолжал кидаться. Дабы получить максимум удовольствия я тормозил процесс как мог. Видя, как их противник медленно обрастает шерстью и как у него растут когти и клыки, пьяные мужики стали замечать, что дело тут не чисто, и, вооружившись отломанными ножками стульев, всей толпой поперли на меня. Поняв, что пора принимать крайние меры, я растормозил процесс. Превращение закончилось мгновенно и, встав на все четыре лапы, я, толкнувшись, вмиг перепрыгнул через застывшую от изумления толпу. Не дожидаясь пока люди, придут в себя, я накинулся на стоящих в стороне молодых парней. Звук ломаемой кости, и два мертвых тела уже лежат на полу в луже крови. Одного за другим я отлавливал мечущихся в панике пьянчуг, и, прыгая им на спину, валил на пол и разрывал когтями глотки. Несколько человек, желая бежать, рванули к двери, и пока они стояли, пытаясь отодвинуть засов, я нагнал их и прижав своей тушей к стене оторвал им головы. Добив последнего человека, я как обычно оставил отпечатки лап на стене и сбежал в лес. Это была последняя шутка в моей жизни - мертвые, как говорится, не шутят.

Мне стукнул уже шестой десяток, а я по-прежнему чествовал себя молодым и сильным, оборотни стареют гораздо медленнее чем люди, да и то только телом. Мне же не суждено было познать, что такое быть старым, мне было предначертано судьбой умереть в молодом, для оборотня конечно, возрасте. Случилось это так: однажды пробираясь лесом в соседнее королевство, мне не повезло и я наткнулся на королевский эскорт. Стража немедленно схватила меня и обыскала. Как назло кроме обычного ножа при мне были, и мои - метательные, а это рассматривалось не иначе как попытка покушения на царственную особу. Меня связали по рукам и ногам и посадили в клетку. До ночи было еще далеко, и перекинуться я никак не мог, да и что было бы толку, даже рыси не перегрызть железных прутьев решетки. К вечеру меня доставили в замок, и к моему огорчению оставили в клетке на ночь, поставив для охраны стражу. Мне не раз доводилось убегать из темницы, но бежать из железной клетки было просто невозможно. На утро была назначена казнь. В те времена правосудие вершилось неотвратимо быстро. Вечером ко мне привели человека, в котором я узнал Дарека. Подойдя к клетке, он тихо произнес: - Я же предупреждал тебя друг мой, а ты меня не послушался и вот результат. Они, конечно, не знают что ты оборотень, и я не скажу им этого, но не один из нас не поможет тебе, и ты умрешь, как человек - тебе отрубят голову. Развернувшись, он ушел. Сидя на грязном полу клетки, я думал, мои мысли текли медленно как сосновый вар, и вскоре у меня разболелась голова - жаль только, не долго ей предстоит болеть.

- Я предал оборотней, - размышлял я, - а они предали меня, значит - возмездие свершилось! Я сдался, мне ничего не оставалось делать, как сидеть и, сдерживая себя ждать рассвета.

Утром палач, занес топор над моей головой - удар и душа навсегда покинула бренное тело. Я умер. Умер тем, кем родился - умер человеком.

Эпилог

Что бы не говорили обо мне люди, а я прожил хорошую жизнь. Пусть не слишком праведно - в те времена было очень трудно понять, что такое жить праведно, может не слишком умно - я был еще слишком молод и самоуверен, но ведь все-таки я ее прожил. Я успел понять, что я отнюдь не один живу в этом мире и что одиночкой жить труднее. А ведь я мог прожить долгую счастливую человеческую жизнь и умереть в окружении любящих детей и верных друзей, но судьба предначертала мне иное - потери близких, одиночество, проклятие и злость на весь мир. Я мужественно выдержал все ее испытания и выжил в той суровой действительности, в которой жили и умирали тысячи подобных мне. Душа отлетела и должна теперь возродиться в другом теле и пройти еще раз все положенные ей муки. Вечное перерождение, вечная жизнь и вечные муки. АД НА ЗЕМЛЕ, вот как это можно назвать.

Наверх
Hosted by uCoz